Статья не о материи как таковой. Материей и её строением занимаются физика, химия и другие направления научных исследований. Статья о том, как естествознание, опирающееся на первичность материи, отражается на мышлении, на логике.

Человеку изначально жилось тяжело: всё вокруг было против него. Погода чаще всего плохая, пока добудешь что-то съедобное – семь потов сойдёт, а то и самого съедят когтистые и зубастые звери. Естественно, чтобы выжить, он всегда пытался узнать, что, как и почему происходит вокруг, что почему ему так трудно (в отличие от хищников, он умел думать). Археологи добыли и продолжают добывать множество тому подтверждений. Не говоря уж о письменных свидетельствах. А так как человеку спросить было не у кого, приходилось узнавать и догадываться самому. Почти сразу сложилось два направления этой деятельности. Первое – путём предположений с последующими умозаключениями (мистика, идеализм). Второе – опытным путём (материализм). Но даже пещерный человек знал, что «без труда не выловишь и рыбку из пруда»: сколько ни думай, а камень сам собою не превратится в каменный нож или рубило. Попросту говоря, рассуждения помогут понять, как лучше сделать и то, и другое, но сами по себе без применения ничего не стоят, как бы торжественно они ни преподносились. Как и весь идеализм по сей день, какие-бы титулы не присваивали его сторонники.

Первыми крупными философами, предложившими материалистическое понимание происхождения и существования мира, стали Фалес (624—548 до н.э.), Анаксимандр (611—547 до н.э.) и Анаксимен (585—528 до н.э.). Но вскоре богословы спохватились и уже Сократу (470-399 до н.э.) материализм как отрицание богов стоил жизни. Его ученик Платон (427-347 до н.э.) спасся благодаря своим монархическим идеям.

В отличие от идеализма, материализм изначально настаивал на первичности материи, не имея ещё никаких тому подтверждений. Идеализм тоже их не имел, полагаясь на слепую веру в первичность сознания просто по причине отсутствия доказательств иного. Если, конечно, не принимать как доказательства отсутствие объяснений многих явлений. К примеру что такое сны, а их-то видят все! И почему Луна с Солнцем не падают на Землю, хотя всё остальное падает (даже с неба камни какие-то падали). Вообще-то и по сей день существует множество необъяснённых явлений. На этом основании идеалисты утверждают, что материалисты такие же верующие, только предмет веры у них другой. И хотя наука предоставляет всё больше материалистических объяснений, но при этом обнаруживает и много непонятного в природе. Однако ищет и находит для них исключительно материалистические объяснения.

О чём бы материалисты и идеалисты не спорили, всё сводится к мозгу и происхождению явлений, сопутствующих работе мозга. Разница между материализмом и идеализмом по самым новым достижениям науки вот в чём.

Идеалисты утверждают, что мозг работает под управлением некоего сознания (два века назад – душой, духом). Что это такое и как оно возникает – непознаваемо, так как сознание не может познать само себя. Поэтому сознание первично. На этом основаны религия, психология и философия. Все их «теории» и диссертации построены исключительно на вере в существовании некоего самостоятельного нематериального сознания.

Материалисты же на основе достоверно установленных фактов утверждают, что мозг состоит из нейронов (более 90 млрд), которые обмениваются между собой электрическими сигналами посредством аксонов (порядка 20 тыс. на один нейрон) и тем самым управляют жизнедеятельностью всего организма.

А поскольку установлено (У. Кеннон, 1930г.), что существование всего живого возможно только при условии относительного постоянства режима протекания внутренних процессов (гомеостаза), постольку мозг организма управляет процессами жизнедеятельности как гомеостат (У. Р. Эшби, 1948г.).

Любое управления всегда основано на обратных связях. Поэтому нейроны обмениваются сигналами не просто так, а как в любых системах обратной связи. Системы эти устроены, в общем, одинаково, хотя и различаются сложностью (Н. Винер, 1948г.). Вся информация из внешней и внутренней среды поступает в мозг из приблизительно 200 млн датчиков (рецепторов), преобразующих изменения разного рода физической среды в электрические импульсы, различающиеся частотой, амплитудой, мощностью и т.п. Он преобразовывает поступающую информацию в управляющие сигналы многочисленным исполнительным системам (мышцам, железам, органам и т.п.) для приспособления организма к изменчивым требованиям среды. В этом, собственно, и состоит т.н. «отражение»: приём потока сигналов извне, их обработка и подача управляющих сигналов частям организма по приспособлению их деятельности к изменениям потока сигналов извне.

Эти открытия сделали понятными ранее открытые рефлексы именно как обратные связи, ансамбль которых объясняет механизм деятельности мозга. Более того, подвело материалистическую основу иерархическую модель потребностей человека под наблюдения А. Маслоу (1908-1970 гг.). Ведь отныне стало ясно, что эти потребности предопределяются гомеостатом, как необходимые для поддержания гомеостаза; если без лирики в виде перечней разной длины и очерёдности всевозможных потребностей.

Кроме потребностей существуют такие явления, как «воля», «упрямство», «жадность», «уверенность» и т.д. Они тоже объясняются посредством гомеостаза и гомеостата без всякой лирики и мистики как повышенная чувствительность гомеостата к слабым колебаниям режима гомеостаза. Соответственно, безволие, слабохарактерность, неуверенность и т.д. – это проявление слишком широкого коридора допустимых колебаний режима гомеостаза наряду с пониженной чувствительностью к колебаниям режима гомеостаза. А пониженная чувствительность гомеостаза приводит к вероятностной реакции гомеостаза (У. Р. Эшби).

Существует ещё такое явление: чувства (любовь, радость, горе, страх и т.п.). С них издавна кормятся идеалисты и поэты разных оттенков. В действительности чувства – это пережиток первичных обратных связей, основанных на химических реакциях, запускаемых нейротрансмиттерами (окситоцин, дофамин, адреналин и еще десятки других), заведомо более медленных, нежели электрические импульсы. Растения по сей день обходятся химическими гомеостатами, хотя имеют и зачатки электрического (к примеру, чувствительность к свету). Комплекс химических обратных связей дополняет собой более сложный, мощный и быстродействующий ансамбль электрических обратных связей, ускоряя или замедляя его работу. Всё материалистично и никакой вдохновенной лирики.

Работа гомеостатического ансамбля проявляется как мышление. Оно и есть то самое «Я», «сознание», «подсознание», «душа», дух и много других столь же бессодержательных названий, отражающих разные стороны мышления. Впрочем, каждый называет проявления деятельности мозга в меру своих предрассудков. Вокруг них сломано множество копий богословами, философами и психологами. И написано множество бесполезных диссертаций, наукообразных статей и книг.

Разумеется, нейронные обратные связи системно устроены намного сложнее простеньких схем Н. Винера в его книге «Кибернетика, или управление и связь в животном мире и в машине», не говоря уж о самонастройке. Но подробности несущественны для данной статьи. Существенно лишь то, что человек рождается уже с частично готовым гомеостатом и с врождёнными настройками (безусловными рефлексами), а далее он должен подстраиваться под переменчивую среду путём создания переменных настроек (условных рефлексов). При этом создание (а это процесс) условных рефлексов ограничивается рамками безусловных рефлексов.

Условный рефлекс возникает только при закреплении устойчивого состояния гомеостата при повторении в его нейронах одного и того же сочетания сигналов: исходного от датчика состояния среды, управляющих сигналов исполнительным системам и ответных от датчиков состояния среды. Сильный сигнал закрепляется так же, как и слабые повторяющиеся. Так постепенно возникало явление «память». Тем самым мозг высших животные по мере эволюции мозга обретал возрастающую способность воспринимать сигналы о причинно-следственных последовательностях в изменениях внешней среды. Мозг человека – быстрее всех прочих живых существ. Разумеется, сигналы преимущественно из тех последовательностей, от которых в наибольшей мере зависит выживаемость особи.

Чем выше эта способность, тем выше возможность выживания в изменчивой и редко когда благоприятной среде. Эта причинно-следственная зависимость в мозге отдельных видов высших животных (особенно человека) эволюционно закреплялась как необходимость собирать как можно больше информации о внешней среде. То бишь – в познании мира.

Эта необходимость проявляется поначалу как любопытство, а затем и любознательность. Первое – это личный и непосредственный сбор информации. Этот врождённый рефлекс каждый может видеть у домашних собак и кошек. Любознательность – это сбор информации от других особей в виде учёбы. Обычно принудительной, иногда при умелых учителях приводящей к перерастанию любопытства в любознательность. В очень редких случаях – в условный рефлекс необходимости постоянно и любыми способами добывать новые знания о мире.

Все упомянутые особенности человека проявляются у людей в разной мере случайным образом: кому как повезло с генами и условиями жизни. Это разнообразие обычно укладывается в кривую нормального распределения.

Необходимость в познании мира как средства обеспечения гомеостаза и снабжения гомеостата способами этого обеспечения постепенно возникла как единственная возможность ускорить приспособление вида без смены поколений. Необходимость эта возникает как а) вынужденная текущей угрозой и б) упреждающая ожидаемую угрозу.

Человек не мог не замечать причинно-следственную зависимость между своими действиями и их последствиями: изменением того, на что направлены его действия (поведение). Всё это обычно называют опытом. С такой врождённой способностью человек не мог не замечать и изменений вокруг, которые происходили без его участия, но влияли на его гомеостаз сразу или потом, прямо или косвенно. Из-за чего он был вынужден предполагать, что наблюдаемые изменения (явления) тоже имеют свои причины. Но видеть и объяснить их он мог далеко не всегда. Это обстоятельство приводило его к мистическому выводу о существовании невидимых ему могущественных существ (богов). Данное обстоятельство порождало заведомо опасную неопределённость вокруг него и, следовательно, необходимость в выяснении причин непонятных явлений как способа снижения и устранения этой неопределённости. Опыт приводил человека к материализму, мистика – к идеализму. Ведь даже если опыт постепенно приводил к пониманию, что Земля – только шар, вращающийся вокруг висящего в пространстве Солнца, то совсем непостижимыми оставались причины этого вращения и устройства планетной системы, ибо у человека не было в руках ничего подобного. А ссылка на бога объясняла всё. Кстати, Оккам (1285-1349 гг.), придумавший свою «бритву», полагал, что всё можно объяснить единственной причиной – волей бога.

Представление о гомеостазе живых организмов позволило обосновать давнее предположение об обществе как о над-биологическом организме, который живёт и приспосабливается подобно (но не более того) биологическим организмам. Впервые это предположение отразилось в «органической теории общества» психолога-идеалиста Г. Спенсера (1820-1903 гг.). Он уподоблял сословно-классовое строение общества и присущие ему различные функции разделению функций между органами живого тела. Г. Спенсер рассматривал общество как особое бытие, хотя и слагаемое из отдельных единиц, но постоянно сохраняемое в пределах их группировки как саморегулируемая целостность. Он полагал, что общество представляет собой организм, сравнимый с организмом животного. Разделение труда, впервые указанное экономистами как общественное явление и вслед за тем признанное биологами за явление органической жизни как «физиологическое разделение труда» – это, по Г. Спенсеру, именно та особенность, как в обществе, так и в животном мире, которая делает каждое из них живым целым. Но теория Г. Спенсера было ошибочной. Как это часто бывает, непонятное явление он попытался объяснить через понятные ему образы, повторив ошибку И. Бехера и Г. Шталя с флогистоном (1715г.).

Позднее психолог В. Штерн (1871-1938 гг.) исследовал проблему «характера» групповых образований, которые он рассматривал как живые организмы, подобные людям. Почти одновременно О. Шпенглер рассматривал уже культуру в целом как живой, эволюционирующий организм. Но только к концу 20-го века понимание предприятия (частного случая общества) как квази-живого организма начало проникать в мозги самых продвинутых управляющих. К примеру, Джон Пеpкинс (см. «Исповедь экономического убийцы») назвал корпорации новым видом разумной жизни, вне-биологическим и враждебным человеку.

Самым последним в этом ряду стало представление об энтростате (Шаповалов В.И., 2005г.), подобное понятию «термостат» в физике. Энтростат – это эволюционно новый способ приспособления организма к существованию в условиях изменчивой и обычно враждебной внешней среды. Представляет собой часть этой среды, подвергаемой изменению и повышению управляемости гомеостатом организма для её перевода в состояние гомеостаза. Частными случаями энтростата являются одежда, общество, предприятия, техника и т.п.

Понятие «энтростат» применительно к окружению предприятия может быть воспринят с некоторым трудом, в отличие от «систем» и «процессов», которые хотя и в искажённом смысле, но уже вошли в словарь управленцев. Тем не менее, именно этот термодинамический термин наиболее адекватен действительности. Он охватывает не столько конкретные части внешней среды (т.н. «заинтересованные стороны», стейкхолдеры), сколько отношения с ними и управление этими отношениями. Энтростат – это комплекс более-менее управляемых и потому устойчивых отношений предприятия со стейкхолдерами. Предприятие как-бы сращивается с другими стейкхолдерами и тем самым врастает в над-биологический организм более высокого уровня. Энтростат создаётся также и для подразделений предприятия по рабочее место включительно. Укрепление и совершенствование энтростата и есть настоящая основа действий, которые обычно воспринимаются как «управление». Для выявления слабых мест гомеостаза предприятия существует необходимость исследования процессов оборота капитала и энтростата. Эту функцию выполняет маркетинг. Но не только как особое подразделение, а как функция, выполняемая и другими подразделениями предприятия. Здесь тоже всё вполне материалистично, измеряемо и проверяемо. Никакой мистики вроде «человеческого фактора», «невидимой руки рынка» и прочей лирики.

Столь же материалистично давно объяснено появление речи. Ведь люди, будучи стадными животными, нуждались в обмене информацией при общении. И чем выше был уровень их развития, тем более подробной и разнообразной была информация. А с ней развивались и способы передачи. Как всегда – из-за случайных генетических изменений (мутаций) у отдельных особей и, далее, возникновения более развитых видов животных по мере отсеивания наименее приспособленных к условиям своего существования. Не случайно было сказано, что эволюция – это приспособление.

Чем сложнее и разнообразнее была информация, тем выше была необходимость в средствах её передачи: мимика, жестикуляция и звук. В наибольшей мере развивалась звуковая передача (речь) из-за очевидных преимуществ. С ней росла необходимость в упорядоченности звуков: появлялись слова и предложения. А главное – возникала логика. Соответственно обмен информацией постепенно усложнялся: кроме простых сигналов вроде тревожных и призывных всё более требовались устойчивые и общепонятные группы сигналов для обмена.

Сегодня слово «информация» и её синонимов – среди наиболее употребляемых за пределами бытового общения. Поэтому здесь необходимо уточнить. Главное, что нужно знать об информации – это слова Н. Винера: «Информация есть информация, а не материя и не энергия». К этому можно только добавить, что «Понятие информации можно охарактеризовать как разнообразие одного объекта относительно другого» (У.Р. Эшби). … Если вспомнить, что мышление – это форма отражения, то «информация – это отражённое разнообразие, а информационный процесс – отражение разнообразия» (Куликовский Л.Ф.). Попросту говоря, информация – это только один из способов измерения особенностей движущейся материи. Такой же, как скорость, энергия и т.п. Тот материализм, который не признает этого, относится к числу вульгарных и поэтому не может считаться жизнеспособным в науке. Про идеализм с мистикой и говорить нечего. А современный материализм – всегда диалектический. То бишь, учитывающие постоянное и разнообразное движение всего материального.

Первоначально под информацией понимались сведения, передаваемые людьми устным, письменным и любым иным способом (с помощью условных сигналов, технических средств и т. д.). С середины 20-го века – уже общенаучное понятие, включающее обмен сведениями между людьми, человеком и автоматом, автоматом и автоматом, обмен сигналами в животном и растительном мире, передача признаков от клетки к клетке, от организма к организму (генетическая информация) и т.д. Поэтому с «информацией» сложилась такая же путаница, как, к примеру, с понятиями «система», «мышление» и многими другими. Причина общая: «отсутствие» материалистической основы для описания явлений, обозначенных этими терминами.

Обычно пользуются сразу тремя «интуитивно» различающимися понятиями: информация, данные, сведения. Если первое более-менее строго определено, измеримо и используется в математике с кибернетикой без осложнений (даже в условиях разного понимания понятия «бит»), то второе и третье весьма расплывчаты. Главное же в том, что они уже не поддаются измерению, будучи качественными (относительными) оценками каких-либо количеств информации относительно источника.

В физическом смысле информация – это сигнал как разница между состояниями передатчика и приёмника (в пределе «есть – нет»). Приём сигнала (информации) приводит к изменению состояния приёмника. В терминах Ньютона информация – это след от воздействия одного тела на другое. Для живых существ получение информации означает изменение состояния «датчика» («датчиков») гомеостата с последующим преобразованием его в управляющие сигналы для исполнительных систем организма. Количество информация измеряется в битах.

Термин «данные» можно понимать, как перевод (преобразование) физических сигналов в форму образов (сообщений, виртуальных информационных объектов), доступных мышлению человека как нечто целостное. Физически это немного не так. К примеру, человек воспринимает электромагнитные волны определённой частоты как какой-то цвет, хотя электромагнитные волны сами по себе бесцветны. Точно так же достаточно устойчивый набор сигналов, которые мозг воспринимает как взаимосвязанные, представляется как некий образ чего-то во внешней среде, отличающийся от всего беспорядочного потока сигналов). В таком понимании данные уже можно измерять, хотя и через вторичные признаки (кодирование). Но трудность в том, что группы сигналов не имеют чётких границ и даже состава. Для примера достаточно сравнить словари военных и обычных штатских по одним и тем же вопросам. Речь военных должна допускать только одно толкование, а речь штатских избыточна и многозначна. Тем не менее данное обстоятельство только усложняет задачу, но не и только.

Преобразование данных в «сведения» означает наделение образа дополнительным содержанием (т.н. смыслом) в процессе соотнесения его (образа) с другими, уже имеющими в мозге, и превращение этого образа в фактор, способный повлиять на поведение организма (к примеру, так действует реле). Но это у военных. А у штатских привычная избыточность и многозначность (разные сочетания сигналов в группе) порождает явление, называемое аналогией. Это всё происходит из-за частичного совпадения состава групп сигналов «на входе» и в «памяти» с последующим срабатыванием нескольких «реле».

Перемещение (обработка) информации, данных и сведений всегда связано с логикой. Но что это такое? К сожалению, понятие «логика» не имеет устойчивого определения. Обычно все определения этого слова начинаются словом «наука». А так как далее говорится о мышлении, то определения дополняются не идентифицируемыми и неизмеримыми украшениями вроде «рациональное», «разумное» и прочей лирикой-мистикой вплоть до тавтологии. Проще говоря: идеализм и древнегреческий пережиток от λογική (наука о правильном мышлении, способность к рассуждению) и от λόγος (логос, рассуждение, мысль).

Если же вернуться в наше время и опереться на материализм, то понятие «логика» должно раскрываться (определяться) посредством сугубо материальных систем и процессов. А так как логика всегда связана с мышлением и общением, то она о процессах перемещения информации в обоих случаях. Соответственно, последовательность логического рассуждения не может не повторять последовательность обработки сигналов в системах обратных связей мозга. Поскольку процесс перемещения всегда начинается, протекает и заканчивается в какой-то среде (средах), постольку он подвержен её (их) влиянию и, следовательно, будет изменяться. Поэтому подлежит управлению во избежание искажения и потерь. Следовательно логика – это способ управления гомеостатом перемещения информации (групп информации) для придания этому процессу экономности (закон сохранения энергии никто не отменял) и сохранности содержания посредством управления управлением гомеостата. Кстати, «логистика», однокоренная с «логикой», – это тоже управление перемещением, но грузов.

В истории логики нетрудно заметить постепенное приближение представления о логике к её материальному происхождению. Особенно это заметно по сбоям в работе ансамбля обратных связей, проявляющимся как противоречие. Люди это замечали и по мере возможностей пытались устранить его, что заметно по истории диалектики.

Диалектика (διαλεκτική — искусство вести беседу, диалог, спор) — это логико-философский метод рефлексивного теоретического мышления, имеющего своим предметом противоречия его мыслимого содержания. Нетрудно заметить, что по сей день логика и философия (затем и естествознание) связаны с противоречием. Но связь эта изменялась по мере развития естествознания, постепенно отделившегося от чистой (идеалистической) философии. Поэтому в разное время противоречие понимали по-разному:

В бытовой логике (начиная с древнейших говорящих предков) – как признак взаимонепонимания из-за несоответствия в высказывании следствия причине. Со временем и нередко – нарочитое несоответствие (остроумие, анекдот, шутка). А попросту – враньё.

Сократ, Платон - как признак ошибочного знания. Отсюда метод устранения ошибки (метод Платона). Выявление противоречия указывало на область незнания. В итоге происходил обмен знаниями и их согласование.

Аристотель – как признак ошибочного рассуждения. Отсюда – традиционная логика (формальной назвал её Кант) в виде законов (правил) вывода истинного (непротиворечивого) суждения, следуя которым каждый в одиночку мог получить это суждение. Её применение была заведомо ограничена областью, где главным было построение одного непротиворечивого суждения об уже существующем знании. Попытки её использования в развивающемся естествознании, имевшему дело с неизвестным, привели к появлению множества узкоспециальных логик с неизбежным последующим эффектом Вавилонской башни.

И. Кант, Г. Гегель, Ленин В.И. – как признак двух истинных суждений. Отсюда – диалектическая логика (она же – трёхзначная и медианная), развившая традиционную логику до способа устранения различия между двумя истинными суждениями до сведения их в одно.

К. Маркс, Ф. Энгельс – как признак неполного знания о предмете обсуждения. Отсюда логика диалектического материализма для выхода на новое знание посредством рассмотрения частного суждения как понимания промежуточного состояния предмета суждения, находящегося в движении, в развитии.

Сократ (сам не зная того) явно исходил из физической невозможности человека получить полное знание. А неполнота знаний у людей всегда разная хоть немного. Поэтому выказывания двух и более людей всегда хоть немного, но противоречили друг другу. Для устранения такого противоречия Платон построил метод путём упорядоченного опроса нескольких человек. Аристотель, а затем И. Кант формализовали построение частных рассуждений. Гегелю тогдашняя наука уже предоставила много взаимоисключающих утверждений (объяснений) касательно природных явлений. Ф. Энгельсу осталось сделать последний шаг, перейдя от неподвижного предмета обсуждения к подвижному, изменяющемуся. Кто сделает следующий шаг – неизвестно. Но понятно, что этот шаг полностью зависит от достижений естествознания в понимании природы. Ведь логика развивается вслед за уровнем этих достижений и поэтому логика диалектического материализма – это следующая ступень после диалектической логики.

Именно диамат позволил, наконец, выявить механизм возникновения в мозге новой идеи (изобретения, понимания непонятного и т.п.) без всяких идеалистических «объяснений» вроде инсайта, озарения, осенения, прозрения, наития и т.д. вплоть до псевдонаучного «информационного континуума», пришельцев и т.п. ничем не подтверждаемой дребедени. Разумеется, люди испробовали множество способов ускорения выхода на новую идею от наркотиков до разных способов перебора с перепоручением этого нудного занятия компьютеру, загрузив его предварительно всем, что знают сами.

Пожалуй, самым сильным из таких способом была разработанная в середине 20-го века Теория решения изобретательских задач (Шапиро Р.Б. и Альтшуллер Г.С.). Точнее говоря, это была не теория, а методика, основанная на диалектической логике. Предполагалось, что если выявить в задаче противоречие и затем предельно обострить его, предельно же сблизив взаимоисключающие требования, то это приведёт мозг в состояние, при котором и возникнет озарение по поводу наилучшего решения поставленной задачи в виде объединения требований обеих сторон противоречия. Попытки улучшить методику свелись к перебору способов обострения исходного противоречия. А так как все эти способы были привязаны к технической области, то улучшения сводились к перебору нарастающего количества типовых решений типовых противоречий, выявленных при исследовании множества патентов. От озарения и метода проб и ошибок избавиться не удалось. Да и невозможно было в рамках принятой логики.

Так что вопрос о механизме возникновения новой идеи оставался нерешённым, что приравнивало пресловутое озарение к чуду. Между тем ещё полтора тысячелетия назад один из виднейших христианских теологов Августин Блаженный (354-430 гг.) осмелился написать: «Все чудеса мы называем явлениями, противоречащими природе. Но на самом деле они не противоположны природе. Ведь как может противоречить природе то, что создаётся по волей божьей, когда воля творца является естественной для любой созданной вещи? Чудо противоположно не природе, а тому, как известна нам природа». Вполне научное рассуждение. Интересно, что в 1893г. Ф. Энгельс ясно повторил эту мысль уже как достаточно прикладное рассуждение. Оно оставалось незамеченным ещё сотню лет.

Г. Гегель (1770-1831гг.) представил логику как науку о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления, которые представляют через три «закона»: «Единство и борьба противоположностей», «Отрицание отрицания» и «Переход количества в качество» (законами назвал их Ф. Энгельс). Эти краткие обобщения достижений философии даны Г. Гегелем на тогдашнем языке философов-идеалистов. В неизменном виде дошли до нашего времени благодаря «Философским тетрадям» Ленина В.И. и «Диалектической логике» Ильенкова Э.В. (1924-1979гг.). Но это лишь краткое и неясное описание устойчивых явлений, а не законы в научном понимании: установленные опытным путём отношения или зависимости – обычно количественные – между сторонами одного и того же процесса, наблюдаемого как явление.

Рассмотрим эти «законы» поочередно:

Единство и борьба противоположностей. По Г. Гегелю это две стороны диалектического противоречия, позднее ставшего основой диалектической логики. Попросту говоря, любая сторона чего угодно существует только потому, что существует обратная сторона того же. Его последователи описывали этот «закон» шире, называя противоположностями общее и частное в отношении вполне материальных предметах. Назвать-то можно, но не более того. Поэтому в изложениях диалектической логики есть только абстрактные рассуждения по поводу абстрактного и конкретного, но нет материальных примеров. Гегель-то придумал противоречие только для того, что объяснить природу движения и развития. Современная же наука движение постулирует, а развитие объясняет через приспособление и усложнения из-за энтропии. Также постулируется неразрывность материи (при усложнении понимания оной), что делает существование сторон условностью, удобной для моделирования.

Вместе с тем противоречия вполне существуют в обществе, но не в «железе». Существуют из-за индивидуальных гомеостатов. Разрешение этих противоречий происходит потому, что личные гомеостаты вынуждены взаимодействовать внутри гомеостата общества, который ограничивает возможность нарушения гомеостаза общества. Далее К. Маркс с Ф. Энгельсом правильно говорили о технике как продлении руки человека (к примеру, рассуждения К. Маркса о машине). Но из этого вовсе не следовали приводимые ими противоречия в технике как таковой. Интересно отметить, что Ф. Энгельс в своих статьях по военной технике эту ошибку не повторил, прямо обусловив развитие техники потребностями человека.

Отрицание отрицания. В этом выражении скрыто представление Г. Гегеля о непрерывности движения вообще и развития как его частного случая. Так снималось известное ещё древним грекам по парадоксу Зенона противоречие с временем и движением: «Если что-то движется, то оно движется либо в том месте, которое оно занимает, либо в том месте, где его нет. Однако оно не может двигаться в том месте, которое оно занимает (так как в каждый момент времени оно занимает все это место), но оно также не может двигаться и в том месте, где его нет. Следовательно, движение невозможно». По Г. Гегелю это были две стороны одного и того же. Но ведь этот «закон» отличается от первого только словесно. Современная физика просто постулирует бесконечность и непрерывность движения материи (хотя квантовая механика ставит это под сомнение). А время и вовсе ныне понимается как условность. Между прочим, ещё Г. Гегель говорил, что пространство и время суть «чистые количества», но тогда материализм ещё не был способен воспринять столь смелое утверждение, хотя и выдвинутое идеалистом.

«Переход количества в качество и обратно». В системе взглядов Г. Гегеля этот «закон» играет важную роль. Материалистическое понимание диалектики Г. Гегеля осуществил Ф. Энгельс. Но оба философа, понимая существование такого перехода, не смогли объяснить это явление. Только к началу 20-го века физики окончательно пришли к пониманию: «Всё – процессы» (А. Уайтхед) и «Всё – системы» (Богданов А.А. и Л. Берталанфи) как две признака (но не противоположности!) движущейся материи. Выяснилось, что понятия «структура», «порядок» и «система» – не одно и тоже, хотя в большинстве словарей они пока ещё синонимы. Разница в том, что «структура» и «порядок» существуют исключительно в воображении человека. Система же – это природное явление, существующее независимо от нашего понимания. Следовательно, понять неизвестное явление можно лишь при условии системно-процессного его моделирования сугубо материалистически, без тени лирики. К сожалению, понятия «процесс» и «система» авторы системного понимания ещё не могли этого сделать.

Эти понятия и по сей день очень трудно воспринимаются людьми, так как консервативное школьное и высшее образование по-прежнему не делает разницы между системой и порядком. Не говоря уж о пустопорожней болтовне о «системном свойстве». Все учебные предметы, будучи только описаниями разных сторон одной и той же природы, подаются обособленно друг от друга. Хуже того, учебный материал одного предмета тоже подаётся обособленными частями, да так это всё и оседает (если оседает) в головах учащихся почти целиком бесполезной кучей обрывков, быстро выветривающейся. Вполне естественно, что жертвы такого «образования» не в состоянии представить себе, что система всегда образуется как совокупность взаимозависимых процессов, а не как упорядоченная группа чего-либо. И, далее, что система возникает вследствие возникновения количественных изменений, ведущих к появлению процессов и, далее, – системы. То бишь, от возникновения взаимодействия между «кирпичами», а не от укладки их в каком-то порядке. Пресловутое же «системное свойство» – это всего лишь признак системообразующего процесса. Разрушение системы означает прерывание процесса и исчезновение «системного свойства», а система превращается в кучу.

Но пока логика диалектического материализма постепенно становилась всё более определённой, продолжались разработки последователей Г. Гегеля. По их мнению диалектическая логика (она же трёхзначная по Яну Лукасевичу (1920 г.) – это субъектная теоретическая модель естественного рассуждения с противоречием, введённым в рассуждение. Это логика совместного рассуждения по поводу некоторого вопроса. Но в отличие от формальной логики (построение правильных рассуждений) она устраняет противоречия высказываний путем взаимной аргументации и контраргументации тезиса и антитезиса вплоть до достижения приемлемого для сторон утверждения (компромисса), а не путем выбраковки одного из членов противоречия как ложного. Ныне эту логику часто называют медианным методом.

По этому вопросу много работ (главным образом Ильенкова Э.В.), но все они только пересказывают изложение диалектической логики, которое дал Ленин В.И. в «Философских тетрадях». Вкратце эта логика изложена как ряд требований к логическому рассуждению:

1) объективность рассмотрения (теория познания - диалектична);

2) вся совокупность многообразных отношений этой вещи к другим;

3) развитие этой вещи (соответственно явления), ее собственное движение, ее собственная жизнь;

4) внутренние противоречия тенденции этой вещи;

5) вещь, как сумма и единство противоположностей;

6) борьба respective развертывание этих противоположностей, противоречивых стремлений. Они находятся в борьбе;

7) соединение анализа и синтеза;

8) отношение каждой вещи не только многоразличный, но всеобщий, универсальный процесс;

9) не только единство противоположностей, но переход каждого определенного качества в каждое другое;

10) бесконечный процесс раскрытия новых сторон;

11) бесконечный процесс углубления познания человеком вещи, явлений, процессов от менее глубокого к более глубокого;

12) от сосуществования к каузальности (причинности), от одной формы связи к другой более глубокой;

13) повторение высшей стадий известных черт, свойств низшей;

14) возврат якобы к старому (ничего не повторяется);

15) борьба содержания с формой и обратно, сбрасывание формы, переделка содержания;

16) переход количества в качество и обратно.

Беда была в том, что Ленин В.И. изучал логику фактически по Г. Гегелю. Ведь К. Маркс и Ф. Энгельс, будучи на первых порах гегельянцами, воспринимали противоречие как объективное явление. Тем более, что противоречие, как ещё античный ораторский приём, производило сильное впечатление на людей, но весьма плохо влияло на логику их сочинений. К. Маркс и Ф. Энгельс это обстоятельство понимали хорошо. Им пришлось разрабатывать логику диамата как научный метод, но учиться-то им было не у кого. Отсюда ошибки и отсутствие отдельного изложения этого метода. Только в ходе работы над своей последней статьёй «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» (1888 г.) Ф. Энгельсу удалось избавиться от философии К. Гегеля. А диамат был представлен именно как научный метод исследования только в незаконченной книге Ф. Энгельса «Диалектика природы» (1895г.).

Особенность книги в том, что Ф. Энгельс переходил к материализму постепенно (всё же промышленник). Поэтому в книге множество рассуждений, примеров и пояснений. В том числе гениальные догадки вроде вполне материалистических утверждений [не дословно, ибо в оригинале десятки строчек контекста]: «Мышление – это процесс отражения объективной действительности», «Логика – это отражение закономерностей внешней среды», «Развитие – это приспособление» и т.д.

Книгу Ф. Энгельса (точнее, её черновые наброски) сумели издать только в 1925г., преодолев сопротивление оппортуниста К. Каутского (1854-1938гг.), присвоившего себе рукописи Ф. Энгельса. Поэтому Ленин В.И. в своих работах вместо логики диамата пользовался диалектической логикой Г. Гегеля, заведомо идеалистической. Данное обстоятельство давно уже обсуждалось в узком кругу советских философов. Преодолеть сопротивление догматиков (Зиновьев А.А., Ильенков Э.В. и др.) удалось только в 1955г. Тогда на философском факультете МГУ прошла партийная проверка, которая прямо оценила диалектическую логику как идеализм, а её преподавание запретила.

Тем не менее, утверждения Ильенкова Э.В. остались в философских словарях и учебниках благодаря нарочитым ссылкам на диалектический материализм. Поэтому освоение диамата и его логики необходимо начинать с книги Ф. Энгельса «Диалектика природы» и статьи о Фейербахе. Разумеется, с учётом тогдашнего состояния науки. Современные учебники по диалектическому материализму плохи тем, что они, в общем-то, повторяют диалектическую логику, перемежая её упоминанием диамата. Причина – в плохом понимании понятия «информация» и в непонимании понятия «система».

Вышеприведённые требования Ленина В.И. к логике сами по себе полезны. Как, впрочем, любое упорядочение. Но и только. Давно уже необходимо привести их в соответствие диамату, очистив их от следов идеалистической философии Г. Гегеля: «законов», «противоречий», «собственного движения» и т.д. При этом сам список сократится вдвое. Но эта задача – вне рамок данной статьи.

Если сам по себе диамат как современное представление о природе (включая человека) усвоен достаточно хорошо, чтобы быть основой рассуждений о чём угодно, его применение уже как логики не составит заметного труда. Чем бы ни был предмет рассмотрения, рассуждение начинается с составления простейшей схемы из события и двух процессов – предшествующего и последующего. Затем схема по мере необходимости расширяется, становясь похожей (но и только) на хорошо известный сетевой график. Для упрощения его можно рассматривать и как совокупность диаграмм последовательностей, и как дерево целей. Разница в том, что в обычном сетевом графике стрелками обозначены работы (операции), а здесь – процессы, как последствия этих операций. Частью этих процессов являются условия протекания процессов, принятых за основные. Далее опять-таки в меру необходимости процессы дополняются схемами обратных связей, если они есть, а нет – отмечается их отсутствие. Они, в свою очередь, опять-таки в меру необходимости дополняются обратными связями, контролирующими соответствие характеристик конечных событий требуемым и подправляющие уставки (значения порогов срабатывания регуляторов) в исходных и промежуточных обратных связях, управляющих операциями. Опять-таки при наличии, отмечая отсутствие. И т.д. ради снижения неопределённости.

Порядок составление системно-процессной схемы оборота капитала почти не отличается от вышеописанной, с тем отличием, что он состоит из вышеописанных частных схем. Ведь оборот капитала подобен обмену веществ у биологических организмов и точно-также нуждается в гомеостазе со всем, что его обеспечивает.

Трудность в том, что большинство людей (особенно имеющих отношение к ISO серии 9000) обычно путают процессы с операциями и функциями, а то и объектами. Тонкость в том, что когда схема создаётся на основе ISO серии 9000, то у них получается то, как они видят эту действительность. Но каждый видит по-своему, так или иначе повторяя существующую административную схему. Поэтому такие схемы не позволяют выявить недостатки и их причины. Следовательно, они почти бесполезны. Тогда как соответствие системно-процессных схем действительности ограничено только осведомлённостью человека.

Применение диамата делает мышление человека наиболее адекватным обстоятельствам возникновения перед ним разнообразных задач, дисциплинирует его, направляя его к системно-процессным моделям, которые мало чем отличаются друг от друга. Такие модели делают отчётливо видимыми недостатки в организации и выявляют правильные задачи по их устранению. А то и предупреждению. В пределе – человек сразу видит и задачу, и обстоятельства её возникновения, и решение. Он даже думать начинает иначе. Разумеется, при достаточном навыке работы с системно-процессном моделированием, подходящих запасах знаний и мировосприятии.

Королёв В.А.

Киев

20.04.2020г.